СМИ о нас

16.12.2010

«Гроза» на площади Искусств

Сегодня в Михайловском театре состоится премьера оперы «Катя Кабанова» Леоша Яначека, которую поставил немецкий режиссер Нильс-Петер Рудольф.

Это будет третья опера Яначека на петербургской сцене после его «Енуфы» и «Средства Макропулоса», поставленных в Мариинском театре. Драму «Гроза» А. Островского, по которой написана опера, у нас знает каждый школьник. Опера же «Катя Кабанова» известна в России лишь горстке меломанов, притом что в Европе и за океаном она считается одной из самых репертуарных, равно как и другие оперные шедевры Яначека.

Накануне премьеры музыковед Владимир Дудуин встретился с постановщиком спектакля Нильсом-Петером Рудольфом. Режиссер из Германии впервые работает в русском театре.

— В чем для вас разница между работой на вашей родине и в Михайловском театре?

— В Европе на протяжении последних пятнадцати — двадцати лет доминирует авангардистский взгляд на искусство, а оперный театр находится под сильным влиянием театра драматического. Здесь авангардный подход, как мне показалось, певцы воспринимают как что-то новое — они еще как будто недозрели до этого.

— Профессионалов из Европы и приглашают сюда, чтобы открывать российским солистам глаза на другие возможности.

— Мне очень нравится обмен, который возникает в процессе общения с русскими певцами, они открыты новому. И начальство Михайловского театра, на мой взгляд, заинтересовано в том, чтобы открыться западному миру.

— В России о немецких режиссерах знают не только как о структурно мыслящих концептуалистах, но и как о провокаторах, вольно обращающихся с хрестоматийными сюжетами. Чего ждать от вас?

— У меня нет цели устроить провокацию. К тому же люди иногда принимают за провокацию то, что ею не является, — режиссер просто следует указаниям в партитуре. К примеру, в «Кате Кабановой» в сцене гибели главную героиню обычно делают депрессивной, жалующейся на жизнь, музыка же при этом очень светлая и позитивная. Я решаю эту сцену так, что Катя идет на смерть с полной уверенностью в своей правоте. Поскольку прыжок в Волгу — единственно возможное для нее решение в сложившихся обстоятельствах, и необязательно изображать ее несчастной. Музыка убеждает меня в этом.

— Чем вызван большой интерес к операм Яначека в Европе?

— В одной только Германии сегодня можно найти 25 — 30 постановок этой оперы. Мне кажется, ритм музыки Яначека очень созвучен ритму нашей жизни, отвечает чувствам современного человека. У Яначека нет развернутых арий, как, скажем, у Пуччини — у него все происходит намного быстрее, фрагментарнее. Во время репетиций у нас даже возникла шутка: «Я тебя люблю, но...»

— С каким посланием вы обращаетесь к русской публике?

— Мне хочется, чтобы зритель увидел сомнения, которыми терзается человек. Катю мучают противоречивые желания — долг перед мужем и страсть к любовнику. Опера Яначека пытается ответить на вопрос, как выдержать это и как с этим можно жить. У Яначека была любовница, которой он написал около 2000 писем, но при этом оставался с женой, ведя, как и Катя, двойную жизнь.

— В любом случае в этой опере все заканчивается привычно — очистительной жертвой.

— Существует точка зрения, согласно которой общество мечтает избавиться от сильных женщин на оперной сцене. Это не проблема женщины — это проблема общества, которое не хочет видеть сильную женщину победительницей. Но современная девушка, которая придет слушать «Катю Кабанову», если и поймет финальный выбор главной героини, все равно решит свою проблему менее драматичным способом.

— В Михайловском театре есть кому петь «сильную женщину»?

— Я нахожусь под сильным впечатлением от русских певиц и русских женщин вообще.
Меня изумляет их сила и уверенность. Они умудряются показать мужчинам, насколько они для них важны. В Германии нечасто встретишь женщину, которая будет гордиться, что муж подарил ей шубу или украшение. У нас женщины эмансипированы, не хотят быть под властью мужчин. Двадцать лет назад в Германии появилась сеть магазинов «Унисекс», где женщины могли купить одежду, похожую на мужскую. Сегодня в Германии дошло до того, что оперных певиц приходится учить двигаться в юбке — и это не шутка. Когда я вернусь домой и меня спросят о впечатлениях, я отвечу, что русский театр запомнился мне цоканьем женских каблучков: «кляк, кляк, кляк, кляк»... В Германии дамы давно перешли на плоскую подошву. И это не лучшее изобретение — для меня как для мужчины при этом что-то теряется.

Владимир Дудин
«Санкт-Петербургские ведомости»
№ 237 от 16-12-2010