Gerald Dowler, Financial Times
...Барабаны революции снова бьют в Петербурге в абсолютно идеально восстановленной для Михайловского Михаилом Мессерером версии балета «Пламя Парижа», созданного в 1932 году Василием Вайноненом. Воссоздание этого балета стало главной и любимой заботой Михаила Мессерера, являющегося на сегодняшний день знаменитым «защитником» богатого хореографического наследия СССР, который спас максимально возможное количество оригинальной хореографии. Но это не сухое, академическое действие; то, что получилось в итоге — это впечатляющая работа, замечательная в своей энергии и исполнении.
Louise Levene, Financial Times
...«Пламя Парижа» — деятельно-энергичный взгляд советского человека на французскую революцию — было создано в 1932-м Василием Вайноненом, а в прошлом году его отредактировал Михаил Мессерер. История ясно рассказана и пышно поставлена. Шикарные декорации и костюмы Владимира Дмитриева создают картины, подобные цветным иллюстрациям из учебника истории. Искусное смешение классицизма старой школы и смачного характерного танца выгодно высвечивает впечатляющее стилевое многообразие. Пантомима чёткая, но отнюдь не аффектированная, а кульминационные акценты срежиссированы с убедительным пафосом.
Jeffrey Taylor, Sunday Express
...Балетмейстеру Михаилу Мессереру, который невероятно точно и мастерски воссоздал первоначальную постановку Вайнонена, удалось превратить этот своеобразный музейный экспонат в подлинный шедевр театрального искусства.
Laura Bleiberg, Los Angeles Times
...это современный блокбастер вне зависимости от ваших политических предпочтений. Но он, тем не менее, совсем не прост, он глубок в том, что касается собственно хореографии, и он кристально чист в моменты показа классического танца. Грациозная и гордая знать в высоких седых париках исполняют менуэт в лениво-аристократической манере. Затем — толпы народных масс крутятся и вертятся в непокорных народных плясках, включающих заразительный танец в сабо и танец с припечатываемыми — до замирания сердца — па. В совсем ином стиле, как памятник большим советским артистам, поставлен аллегорический танец «Свобода» <...> В дворцовых сценах — отточенный классический стиль XIX века. Девушки кордебалета деликатно прогибали талии и выстраивали руки, напоминая фигурки на фарфоре «Веджвуд».
Graham Watts, Dancing Times
...В то время как Ратманский разбил свой балет на два акта, Мессерер возвращается к оригинальной структуре — трем более коротким актам, и это придает спектаклю живости, энергично движет действие вперед. Иногда «Пламя Парижа» даже кажется «Дон Кихотом» на амфетаминах. В каждом акте есть несколько запоминающихся танцев и каждый акт заканчивается какой-то запоминающейся картиной. К тому же, это редкий балет, в котором действие не нуждается в пояснениях. «Пламя Парижа» — источник радости и невероятная победа для Михайловского театра. Можно добавить, что это также двойной триумф Михаила Мессерера: замечательное качество исполнения отразилось на самом материале и нужно сказать отдельное «спасибо» Мессереру как непревзойденному педагогу. Его педагогический талант виден в танце всех исполнителей, но особенно стоит отметить слаженность танца кордебалета и солистов-мужчин.
Игорь Ступников, Dancing Times
...Версия «Пламени Парижа» Михаила Мессерера — шедевр ювелирного мастерства: все сохранившиеся фрагменты балета спаяны так тесно, что о существовании швов невозможно догадаться. Новый балет — редкое удовольствие и для публики, и для танцовщиков: для всех 140 человек, занятых в спектакле, нашлась своя роль.
Marina Harss, Dancetabs
...Прежде всего, это торжество труппы как целого, тут все и каждый блестящ. <...> Придворное барочное ревю <...> с тонким чувством исторического стиля contrapposto — всюду смягченные локти и слегка наклоненная голова — не говоря об элегантной филигранности стоп.
Анна Гордеева, сайт журнала «Театр»
...Огромная, колоссальная заслуга Михаила Мессерера состоит в том, что он вытащил этот балет из тины времен (в последний раз его танцевали в Большом в шестидесятые) столь же живым, веселым и боевым, как он был придуман автором. Пять лет назад, когда Алексей Ратманский поставил в главном театре страны свой спектакль с тем же названием, он взял лишь несколько фрагментов хореографии Вайнонена — а главное, изменил интонацию спектакля. Тот балет был — про неизбежный проигрыш (не революции, а человека — вновь придуманную хореографом девушку-дворянку, сочувствующую революционерам, ждала гильотина) и про то, как неуютно отдельному человеку даже в праздничной толпе. Не удивительно, что в том «Пламени» катастрофически расходились швы между танцами и музыкой: Борис Асафьев сочинял свою партитуру (пусть совсем невеликую) для одной истории, Ратманский рассказывал другую.
Татьяна Кузнецова, газета «Комменсантъ»
...Для балетных практиков ценность «Пламени Парижа» — прежде всего в хореографии Василия Вайнонена, самого талантливого из балетмейстеров эпохи соцреализма. И есть закономерность в том, что первую попытку воскресить почивший балет предпринял самый талантливый балетмейстер постсоветской России Алексей Ратманский <...> Однако из-за скудости доступного ему материала реконструировать исторический спектакль не смог, поставив вместо него собственный балет, в который инсталлировал 18 минут хореографии Вайнонена, сохранившиеся на кинопленке 1953 года. И, надо признать, в получившемся контрреволюционном балете (интеллигент Ратманский не смог скрыть ужаса перед террором взбунтовавшейся толпы) это были самые лучшие фрагменты. В Михайловском театре Михаил Мессерер пошел другим путем, постаравшись максимально полно реконструировать исторический оригинал <...> Взявшись за откровенно пропагандистский балет, в котором трусливые и подлые аристократы плетут заговор против французского народа, призывая прусскую армию на защиту прогнившей монархии, многоопытный Мессерер, разумеется, понимал, что многие сцены сегодня будут выглядеть, мягко говоря, неубедительно. А потому исключил наиболее одиозные сцены вроде взятия замка маркиза восставшими крестьянами, а заодно ужал пантомимные эпизоды. <...> Собственно, танцы (классические и характерные) и являются главной заслугой балетмейстера-постановщика: «Овернский» и «Фарандолу» ему удалось восстановить, а утраченную хореографию — заменить своей, по стилю столь схожей с оригиналом, что трудно сказать с уверенностью, что кому принадлежит. Например, общедоступные источники умалчивают о сохранности вайноненовского дуэта-аллегории из третьего акта, исполняемого актрисой Дианой Мирей с безымянным партнером. Меж тем в петербургском спектакле этот превосходный дуэт, изобилующий невероятно рискованными сериями верхних поддержек в духе отчаянных 1930-х, выглядит совершенно достоверно.
Дмитрий Циликин, газета «Деловой Петербург»
...восстановление настоящей старины дороже новодела, но на самом деле понятно, что трехактный балет помнить в деталях полвека мудрено. Конечно, часть текста сочинена заново. При этом швов между новым и сохранившимся (то же па-де-де, танец басков, хрестоматийный марш восставших санкюлотов фронтально на зал) не сыскать. Ощущение совершенной подлинности — оттого, что стиль выдержан идеально. <...> Зрелище притом получилось совершенно живое. И качественное: характеры проработаны подробно, в деталях. И крестьяне в сабо, и аристократы в панье и пудреных париках сумели сделать органичным пафос этой истории о Великой французской революции (романтической приподнятости немало способствуют пышные рисованные декорации по эскизам Владимира Дмитриева).
Анна Галайда, газета «Ведомости»
...не только хрестоматийные па-де-де и танец басков, но и марсельский, овернский, танец с флагом и сцена придворного балета — они с блеском восстановлены. Развернутая пантомима, в начале 1930-х еще не убитая в соответствии с модой, Мессерером сведена к минимуму: современный зритель нуждается в динамизме, а пожертвовать хоть одним танцем из калейдоскопа вайноненовской фантазии кажется преступлением. Трехактный балет, хотя и сохранил структуру, ужат до двух с половиной часов, движение не останавливается ни на минуту <...> Своевременность возобновления вопросов не вызывает — в финале зал неистовствует так, что, кажется, только стремительное закрытие занавеса не позволяет публике устремиться на площадь, где в высоченных поддержках возносятся две главные героини балета.
Майя Крылова, газета «Новые Известия»
...Аристократы — что с них взять! — глупы и надменны до конца. Они с ужасом глядят на революционное знамя с надписью по-русски: «Мир хижинам — война дворцам» и бьют хлыстом мирного крестьянина, зля народ в апогей восстания, при этом легко забывая в королевском дворце важный документ, который их же, дворян, компрометирует. Можно долго изощряться в остроумии по этому поводу, но Вайнонена подобные несуразности не волновали. Он мыслил театральными, а не историческими категориями и ни в коей мере не собирался что-либо стилизовать. Искать логику истории и ее точность тут следует не больше, чем изучать древний Египет по балету «Дочь фараона».
Лариса Абызова, газета «Санкт-Петербургские ведомости»
...Романтика революционной борьбы с ее призывами к свободе, равенству и братству оказалась близка сегодняшним зрителям. Публика, вероятно, уставшая от разгадки ребусов в работах художественного руководителя балетной труппы Начо Дуато, живо откликалась на события, понятно и логично изложенные в сюжете «Пламени Парижа». В спектакле красивые декорации и костюмы. Занятые на сцене 140 участников имеют возможность показать свои таланты в исполнении сложнейшей танцевальной техники и в актерском мастерстве. «Танец в образе» ничуть не устарел, не перестал высоко цениться зрителями. А потому премьера «Пламени Парижа» в Михайловском театре встречена петербургскими зрителями с неподдельным энтузиазмом.
Елена Федоренко, газета «Культура»
...По нескольким сохранившимся пластическим фразам Мессерер-младший способен восстановить фарандолу и карманьолу, по описаниям — танец Амура, и не подумаешь, что это не вайноненовский текст. Влюбленный в «Пламя Парижа» Мессерер воссоздает спектакль красочный и предельно выразительный. Над историческими декорациями и роскошными костюмами трудился Вячеслав Окунев, опиравшийся на первоисточники художника Владимира Дмитриева.
Светлана Наборщикова, газета «Известия»
...с позиции эстета, спектакль подобен хорошо сделанной вещи: ладно скроен и крепко сшит. Исключая чрезмерно затянутые видеопроекции, где по очереди полощутся стяги противников — королевский и революционный, в балете нет драматургических проколов. Действие коротко и четко проговаривает пантомимные моменты и к радости зрителя переходит к вкусно сделанным танцам, разумно чередуя их придворные, фольклорные и классические образцы. Даже многократно осуждаемая музыкальная «нарезка» Бориса Асафьева, где академик, не мудрствуя, прослоил цитаты из Гретри и Люлли собственными незамысловатыми темами, выглядит вполне цельным произведением — благодаря грамотным купюрам и продуманному темпоритму Михаилу Мессереру и дирижеру Павлу Овсянникову удается решить и эту непростую задачу.
Mike Dixon, Dance Europe
...Превосходная постановка «Пламени Парижа» Михаила Мессерера в Михайловском театре — пример отличного синтеза ясности повествования и хореографического темпа. Эта история остается яркой и увлекательной на протяжении всех трех актов, в которых действие разворачивается в пригороде Марселя, в Версале и на площади перед дворцом Тюильри.