СМИ о нас

13.04.2016

«Исполнительский шедевр»

Юбилейный бенефис Сергея Лейферкуса в Михайловском театре стал одновременно и монографическим вечером оперного творчества Сергея Рахманинова. За дирижерским пультом был Михаил Татарников.

Два Сергея — Рахманинов и Лейферкус удивительно помогли друг другу: один — предоставив благодатный музыкальный материал, другой — став инициатором отменного просветительского проекта. Среднестатистический, в меру образованный слушатель, конечно, знает о существовании «Алеко» — первой оперы Рахманинова, выпускника Московской консерватории. Но о наличии в творческом багаже автора знаменитых фортепианных концертов еще двух завершенных опер — «Скупого рыцаря» и «Франчески да Римини» — знает, увы, скромное меньшинство. Ни та ни другая не имеют здесь сценической жизни на протяжении многих десятков лет. И непонятно почему.

Написанные композитором на заре карьеры в начале 1900-х в модном одноактном «формате», уловившем не только ускоренный бег времени, но и стремительно усложняющиеся экономические условия бытования больших опер, «Скупой рыцарь» и «Франческа да Римини» предвосхитили многие достижения Рахманинова-симфониста. В них нет никакой симфонической экономии — сплошное расточительство терпких тембров, упругих ритмов, эффектных мелодических рисунков. Рахманинов не умел экономить. Впрочем, новаторство этих одноактных опер и заключалось в тщательном отборе выразительных средств.

В опере «Алеко», написанной по «Цыганам» Пушкина, завершающий свое академическое образование студент Рахманинов не стеснялся опираться на классиков — Глинку, Бизе, Сен-Санса, Чайковского. На вечере Лейферкуса эта опера прозвучала наиболее уязвимо, наименее художественно. Причиной тому стала, вероятнее всего, ошибочная убежденность исполнителей, главным образом дирижера и оркестра, в слишком хорошем знании материала. А потому была утрачена бдительность. Номера сменяли один другой, сшитые грубыми белыми нитками. Подчас терялась какая-либо взаимосвязь, в результате чего получилось дефиле образов разной степени колоритности и смысловой наполненности. Был прекрасен романс молодого цыгана в исполнении тенора Бориса Степанова, арии Земфиры и Алеко в исполнении сопрано Татьяны Рягузовой и виновника вечера Сергея Лейферкуса. Но певцы даже не успевали вживаться в образы, словно не придавая значения «и без того хорошо известной классике».

Зато и «Скупой рыцарь», и особенно «Франческа да Римини» оказались для слушателей откровениями. Поражала одержимость, с какой дирижер, оркестр, хор и солисты вслед за композитором передавали удушающую атмосферу человеческой скупости. Дирижер Михаил Татарников очень зримо плел во вступлении оркестровую ткань, словно паутину в мрачных подземельях Барона. Сергей Лейферкус известен в этой опере прежде всего по видеозаписи спектакля с Глайндбурнского фестиваля под управлением Владимира Юровского. Он словно вспомнил своих многочисленных героев-злодеев и добавил пугающих красок эдакого Кащея Бессмертного.

Юбиляр в монологе Барона явил исполнительский шедевр — манифест бесплодного, а потому лишенного всякого смысла богатства. В искусстве интонирования равных баритону Лейферкусу трудно найти не только в России, но и в мире. Он не произносил — он высекал пропеваемые слова. Дар лицедейства позволяет ему блестяще воплощать отрицательных персонажей, создавая скульптурные образы «высокой литературы».

«Франческа да Римини», завершавшая памятный вечер, стала его кульминацией. Не в последнюю очередь виновницей успеха стала сопрано Анна Нечаева. Ее голос завораживал своей красотой, редким сплавом силы и мягкости, ровностью звучания и драматической насыщенностью.

Партией уродливого Ланчотто Малатесты, властителя Римини, Сергей Лейферкус завершил галерею оперных портретов героев, обиженных судьбой, а потому вставших на путь зла и разрушения.

Владимир Дудин, Санкт-Петербургские ведомости