Рай в одной деревне

2 апреля 2014

Рай в одной деревне
Рецензии

Рай в одной деревне

Петербургский Михайловский театр дал премьеру «Тщетной предосторожности». С помощью британского балетного специалиста Майкла О’Хэйра и главного балетмейстера Михаила Мессерера театр обратился к спектаклю, поставленному в 1960 году хореографом Фредериком Аштоном.

«Тщетная предосторожность» по некоторым параметрам достойна Книги рекордов Гиннесса. Балет с таким названием не сходит с мировых афиш с 1789 года, когда он был поставлен хореографом Жаном Добервалем. И хотя за эти годы не раз менялись и музыка, и хореография, история, рассказанная в спектакле, и его культурный код оставались неизменными. Театр выбрал спектакль Аштона (на музыку Герольда) как общепризнанный образец танцевальной комедии с элегантно-ироническим и одновременно наивным английским юмором, с яркими ролями и колоритными мизансценами, с атмосферой бескрайней театральной уютности. Незамысловатая вроде бы история (деревенская красотка Лиза не может выйти за возлюбленного Колена, поскольку тот беден, и властная Лизина мать прочит ей в мужья придурковатого, но богатого Алена) у Аштона вырастает до некоего вселенского образа счастья. Безмятежные герои дышат полной грудью и живут без разрушительной рефлексии, памятуя, что «От худа до добра всего один шаг» (одно из многих названий «Тщетной предосторожности»). А вечером засыпают столь же безмятежно, разрешив к общему благу все частные проблемы.

Герои «Тщетной» в буквальном смысле встают с курами и петухами (птичьи пляски — один из самых смешных эпизодов балета). Они убирают урожай, вставая на одну ногу в старинном балетном па и жеманно махая серпами, и ездят в тележке, запряженной меланхоличным лохматым пони. Разыгрывают мизансцены (с условными любовными посланиями) вокруг повязываемых себе и друг другу разноцветных шейных платков. Нежно швыряются розовыми атласными лентами, и процесс швыряния становится невинным, но потенциально опасным флиртом. Аштон обыгрывает страсть англичан к лошадям — Лиза и Колен то и дело «запрягают» друг друга этими самыми лентами, поочередно становясь то кучером, то резвой кобылкой, и гарцуют, погоняя друг друга. Дети почувствуют веселую игру, но взрослые обнаружат эротический подтекст. Счастливый финал истории Лизы начинается, когда смущенную покрасневшую девицу застают запертой в комнате с Коленом, отчего помолвка с дурачком тут же сходит на нет. А мамаша, сама же и толкнувшая дочь в комнату наверху (там без ее, мамаши, ведома, спрятался Колен), скрепя сердце вынуждена благословить непутевых чад.

Насытив спектакль многочисленными «говорящими» деталями, Аштон «перефразировал» страноведческую направленность балета, сместив акценты с французской «деревни в окрестностях Парижа» восемнадцатого века на деревню старобританскую, почерпнутую из классических национальных романов и картин. Чего стоят хотя бы эпизодические персонажи, нотариус и его помощник — типичные, хотя и комические, стряпчие из Туманного Альбиона. Это же Диккенс в чистом виде.

Типично английский балет отчасти имеет российские корни. Сэр Фредерик восхищался русским балетом и дружил с балериной Тамарой Карсавиной, от которой и узнал подробности «Тщетной предосторожности» из Петербурга, где балет ставил Мариус Петипа. Но, конечно, внешне немудреная, а на самом деле танцевально-изощренная пастораль требует освоения британского стиля исполнения. Тон петербургской труппе задал Майкл О’Хэйр, вышедший на премьере — как образец первоисточника — в роли мамаши Симоны. Англичанам, конечно, легче, чем нам: они должны сыграть самих себя, а наши исполнители — вжиться в иной танцевальный стиль и манеру держаться, сочетать комическую эмоциональность, актерскую сдержанность и непринужденное легкое сумасбродство. Этого сумели достичь артисты Михайловского театра, хотя над особенностями координации, чистотой позиций и поз многим еще предстоит поработать.

Партию вдовы (традиционно — мужская роль) поочередно сыграли Роман Петухов и приглашенный гость Николай Цискаридзе (на фото). Первый, как и следует в балете Аштона, подчеркивал «гендерное» переодевание, второй эту особенность умалял, больше уповая на бытовое женское начало и навыки балетного премьера. Но оба снискали аплодисменты публики в ключевой сцене танца в сабо, когда громоздкая Симона решает тряхнуть стариной и сплясать с молодежью. Иван Зайцев (Колен) и Анжелина Воронцова (Лиза) составили удачную пару: он добродушен, сдержан и всегда может поддержать свою девушку как в воздухе, в балетной поддержке, так и на земле. Она — девушка с характером, твердо — в прямом и переносном смыслах — стоящая на ногах. Роль незлобивого дурачка Алена, не расстающегося с красным зонтиком, удалась и Константину Килинчуку, и Алексею Кузнецову: оба солиста точно дозировали гротеск и не раз вызывали смех в зале. Главное, что труппа Михайловского театра объяснила удивительную живучесть «Тщетной предосторожности», впервые выпущенной в свет за две недели до взятия Бастилии. В основе веселого и слегка морализаторского зрелища — простая, органичная человечность, востребованная во все времена. А в эпохи социальных потрясений — особенно.

Майя Крылова, «Новые Известия»