«Мы, русские и испанцы, принадлежим к очень сильному темпераменту»

4 марта 2014

Интервью

«Мы, русские и испанцы, принадлежим к очень сильному темпераменту»

5 марта в рамках фестиваля «Золотая маска» Михайловский театр покажет «Ромео и Джульетту». Балет Сергея Прокофьева, выдвинутый на премию в четырех номинациях, представит постановщик — Начо Дуато. С экс-худруком Михайловского балета, чьим следующим местом работы будет Берлинский балет, встретилась корреспондент «Известий».

— В Михайловском вы были худруком, по западному — арт-директором. В Берлине, насколько я знаю, ваши полномочия расширятся.

— В Берлине я не только артистический директор, но и интендант. Так что мне придется заботиться о зарплатах, планировать гастроли, афишу, в общем, заниматься всеми делами труппы. В Испании у меня уже был такой опыт. Масса бумажных дел решалась с правительством. Как и в Берлине, в Мадриде очень развита бюрократия, все решения должны проходить через множество подписей.

Для артистического директора полезно знать некоторые деловые нюансы. Например, что классический балет очень дорогой, особенно по сравнению с современным. Вникать в финансы мне нестрашно, но я считаю, что акцент нужно делать прежде всего не на деньгах, а на хореографии.

— В Берлин вы собираетесь в августе?

— Да, приблизительно 15-го числа. Важно познакомиться со всей командой, не только с танцовщиками, а также с администрацией, пресс-агентами, всеми, с кем буду дальше работать.

— Вы встречались с берлинским худруком Владимиром Малаховым после назначения?

— Я видел его, когда приезжал в Берлин подписывать контракт. Думаю, он был в шоке от этой новости. То, что случилось с ним, очень напоминает то, что случилось со мной в Мадриде. Я проработал в Национальном балете Испании 20 лет, и в один не очень прекрасный день мне сообщили, что контракт со мной продлен не будет.

Но, думаю, в Германии всё иначе. Там есть определенный срок, в течение которого человек может возглавлять компанию. С Малаховым немецкий балет сделал фантастический рывок. Публика, артисты его очень полюбили. Он должен быть счастлив. И уходить должен счастливым.

— В Петербурге вы поставили «Спящую красавицу» и «Щелкунчика». Не собираетесь «закрыть тему», поставив в Берлине «Лебединое озеро»?

— Я очень благодарен, что Михайловский дал мне эту возможность — поставить классический балет. Думаю, если бы мне не удалось поставить классику здесь, я не поставил бы ее нигде. Мне всегда чего-то не хватало: то денег, то танцовщиков. Мне очень понравилось ставить балеты на пуантах, это было прекрасно — прикоснуться к такому чуду, но я понял, как это тяжело, ведь классический балет — это целая Вселенная. Многие современные хореографы сейчас ставят классику на свой лад, Матс Эк, например. Но мне нравится делать это именно в классическом ключе. Я никогда не забуду эту работу.

Что же касается «Лебединого» в Берлине... Может быть, я пока не знаю. Я хочу чуть сдвинуть афишу в сторону современности, но сохраню и весь классический репертуар.

— Ваше самое яркое художественное впечатление в Петербурге?

— Меня потрясло, как всё это время совершенствовалась труппа Михайловского. Она стала частью меня. Я не хочу говорить о каких-то своих постановках, но не могу не заметить колоссальное развитие танцовщиков. Я вижу, что изменилась не только их пластика, но и их сознание.

Теперь я чуть больше знаю русский темперамент. Не разговариваю по-русски, но лучше понимаю звучание русской речи. Это делает меня ближе к моим любимым русским писателям. Мне нравится, как они звучат. Бродский, например. У вас сильный темперамент. Я думаю, мы — русские и испанцы — принадлежим к очень сильному темпераменту. Это доказано историей.

— В бытовом плане город на Неве вас удовлетворил?

— Не могу сказать, что так уж видел город. Каждый вечер на машине ехал домой, иногда заезжал в супермаркет или шел в ресторан — всегда с кем-то из театра. Я редко выходил за пределы театра, мало гулял, не завел друзей. Мой регион — площадь Искусств, Михайловский театр. А это очень маленькая часть Петербурга. Если бы я был студентом, может быть, у меня был бы другой контакт с городом. Но для меня много работать — всё равно очень хорошо.

— В Мадриде вы жили тоже замкнуто?

— В Мадриде люди живут на улицах, очень солнечно — большая разница.

— Вы считаете себя испанцем или человеком мира?

— Точно могу сказать, что я — житель Средиземноморья. Абсолютно. Средиземное море позволяет сделать круг — Африка, Египет, Израиль, Франция, Греция, Италия... Мы все братья. Средиземноморцы — это действительно что-то вроде общины. Но я бываю и во многих других странах. Мой дом — там, где сцена, на которой идет моя постановка.

Я беру с собой чемодан и еду. Не понимаю националистов. Тех, кто просто гордится тем, что он — испанец, или грек, или русский. Я знаю, что часто люди, уезжая, очень скучают по семье, дому, своей стране. Я не скучаю. Я путешествую.

— В какой стране вы хотите закончить свою жизнь?

— Думаю, я вернусь к семье. Я предпочел бы завершить свои дни в небольшом домике на берегу моря, чтобы в саду росло лимонное или апельсиновое дерево. Очень просто. Но это было бы здорово. Испания — прекрасное место. Я был счастлив в родном доме, но уехал, когда мне было 15. И чем старше я становлюсь, тем больше хочу вернуться на родину — туда, где вырос.

— Давайте завершим разговор блицопросом. Ваш любимый цвет?

— Не знаю. Я на самом деле не знаю себя достаточно хорошо. Человек — как Вселенная: внешне это одно, а внутри еще огромная бесконечность. Особенно когда ты вглядываешься в себя. Но, думаю, цвет, который нравится больше всего, — голубой. А еще — синий, как небо, и зеленый, как цветущая земля. Мой любимый флаг — белый, флаг свободы.

— Какое качество вы больше всего цените в женщине?

— Ум.

— А в мужчине?

— То же самое.

— Ваш самый большой недостаток?

— Не могу сказать про себя (смеется), но... Думаю, зацикленность. Мне приходится быть зацикленным, маниакальным. К сожалению, в моей работе это обязательно.

— Ваше самое ценное достоинство?

— Музыкальность, я думаю. Мой танец исходит из музыки. Я живу музыкой, и мое вдохновение приходит из музыки.

— Ваш жизненный девиз?

— Работай так усердно, как только можешь. Рассчитывай на худшее и надейся на лучшее.

Светлана Наборщикова, Виктория Иванова, «Известия»