Единое дыхание Михайловского балета

23 мая 2017

Интервью

Единое дыхание Михайловского балета

Михаил Мессерер 8 лет назад связал свою творческую судьбу с балетной труппой Михайловского театра. В интервью «Вечёрке» главный балетмейстер рассказал, как формируется особое лицо коллектива, сохраняющего вкус к классике.

Сегодня труппа Михай­ловского театра наряду со знаменитой Мариинской труппой подтверждает славу Пе­тер­бурга как столицы классического балета. Вернувшись в Россию, Михаил Мессерер и здесь занялся воплощением своей мечты — сделать классический танец понятным и нужным современникам. Судя по тому, что в Михайловском театре каждый вечер аншлаг, ему это удается.

— Михаил Григорьевич, какова ваша основная задача как главного балетмейстера театра?
— Я в первую очередь педагог. И главное для меня — повышать мастерство танцовщиков. А еще мне необходим хореографический материал, чтобы артистам было на чем развиваться. Михайловскому театру требуется свое лицо. Одна из основ, на которых мы стоим, — балеты, созданные или отредактированные в советский период: «Пламя Парижа», «Лауренсия», наши версии «Лебединого озера», «Дон Кихота», «Корсара». Сейчас я взялся за реконструкцию «Золушки» в связи с 125-летием Сергея Прокофьева и 110-летием автора хореографии Ростислава Захарова. Нам хочется, чтобы у труппы был еще один классический балет. Во всем мире — дефицит полнометражных спектаклей, рас­сказанных виртуозным языком классического танца.

— Когда вы пришли в театр, сразу же начали с восстановления «Лебединого озера». Это был своего рода экзамен для труппы?
— Честно говоря, я не планировал пробыть в Михай­ловском больше одного года. Просто ко мне обратился руководитель театра Вла­димир Кехман с предложением поставить «Лебединое озеро», и я с азартом взялся за эту работу. К тому же хотелось помочь достойно представить труппу на гастролях в Лондоне. Так сложилось, что в том же сезоне мы показали «Лауренсию» в связи со столетием Вахтанга Чабукиани. Нашу «Лаурен­сию» очень хорошо приняли в Лондоне и тут же номинировали на престижную премию критиков — как лучший классический спектакль. Через сезон, вернувшись в Лондон, мы получили эту премию как лучшая труппа, выступившая в Великобритании. В лондонском театре «Колизей» мы показали целый ряд классических и современных спектаклей, в том числе один из самых любимых у публики балетов — «Жизель» в тонкой версии Никиты Долгушина. А спустя некоторое время мы столь же успешно гастролировали в Нью-Йорке.

— Большую работу пришлось провести с труппой, прежде чем она достигла такого высокого уровня?
— Большую работу приходится проделывать ежедневно, но я с радостью этим занимаюсь. К нам много приходит артистов из других театров и различных академий. В отличие от других известных трупп, собственной академии у Михайловского пока нет. Потому, собирая артистов из разных городов России и со всего мира, я работаю потом над единым дыханием михайловского балета, сохранением нашей индивидуальности, стилевой целостностью кордебалета, солистов, премьеров. В нашей труппе несколько танцовщиков из Америки, артисты из Швеции, Сло­вакии, Германии, Новой Зеландии, Японии, Украины. Многие пришли к нам из Московского хореографического училища. Выпускники Вагановской академии, понятное дело, пред­почитают Мариинский театр, но и к нам тоже приходят. Например — Виктор Лебедев, классический танцовщик экстра-класса, который, кстати, недавно получил в Москве награду «Душа танца» в номинации «Звезда». Но зрительский успех обеспечивают все наши ведущие исполнители. Каж­дая и каждый из них обладают редчайшими качествами. Екатерина Борченко — квинт­эссенция академической балерины, Анастасия Собо­лева — танцовщица уникального лирического дара, блестящая Анжелина Ворон­цова — олицетворенная кра­сота, му­зыкальность и выразительность, Леонид Са­рафанов — выдающийся виртуоз и блестящий танцовщик-актер, феноменальный Иван Васильев, благородный Иван Зайцев... Совсем недавно нашу труппу украсили двадцатилетние Элла Персон и Джулиан Маккей. Также в балете Михайловского театра целый ряд интереснейших исполнителей характерных ролей и партий второго плана.

— К столетию революции 1917 года вам есть что показать. «Пламя Парижа» вы возо­бновили гораздо раньше круглой даты и наряду с Большим остаетесь единственным театром, где можно увидеть этот зрелищный балет...
— Да, «Пламя Парижа» как раз тот самый балет, который в советское время показывали по случаю годовщин революции и в честь приезда глав социалистических стран. Больше нет надобности возвращаться на сцене к теме революции. Сейчас давайте с классикой разберемся. «Золушку» покажем в сентябре.

— Но к грядущему 200-летию со дня рождения Мари­уса Петипа точно что-нибудь придумаете?
— У меня есть ряд оригинальных задумок, возможно, мы даже сделаем что-то совместно с Новосибирским театром. В планах серьезные проекты, сейчас пытаемся обеспечить средства. Но не хотелось бы раскрывать всех секретов...

— Напоследок не могу не спросить про планы и мечты.
— Главная мечта — чтобы классический балет продолжал жить, несмотря ни на что.

— А что с ним может случиться?
— Я замечаю, что зрители теряют вкус к классике. Из-за большого количества информации, которую люди ежедневно получают, многие, мне кажется, разучились концентрироваться на деталях, размываются стили и жанры в искусстве. То, что называлось классическим танцем, медленно исчезает. Мне хотелось бы, чтобы он развивался, а не исчезал.

Полина Виноградова, Вечерний Санкт-Петербург.
Фото: Алексей Костромин