СМИ о нас
29.12.2017
Балетом сейчас называют даже эстрадные подтанцовки
Известный хореограф и педагог перед Новым годом отметит день рождения. Юбилей только через год, но мы попросили Михаила Григорьевича подвести некоторые промежуточные итоги и поделиться планами на будущее.«СТРЯХНУТЬ ПЫЛЬ ВЕКОВ»
— Михаил Григорьевич, из ваших последних работ — прекрасная «Золушка». Вы восстановили постановку 1945 года в хореографии Ростислава Захарова, но применили современные компьютерные технологии, здорово!
— Из опыта истории мы знаем, что выжили только те спектакли, которые были обновлены, с которых, так сказать, сняли пыль веков. Спектакли, безусловно, нужно обновлять — но делать это, сохраняя принципы классического балета. Я всегда ставлю себя на место оригинального автора, как бы он поставил свой спектакль сегодня. И с этих позиций редактирую, чтобы постановки были интересны сегодня. А подчас опираюсь на беседы с теми из великих мастеров, к чьим балетам я имел честь притронуться. Мои соавторы по воссозданию «Золушки» — художники Вячеслав Окунев и Глеб Фильштинский поставили себя на место Петра Вильямса, который создал сценографию и костюмы в 1945 году, и сделали работу так, как, по их мнению, сделал бы сам Вильямс, если бы имел такие технически возможности, какие мы имеем сегодня.
— «Золушка» с новыми технологиями очень нравится детям, вы же думали о новом поколении зрителей?
— Конечно думал, классический балет должен быть интересен сегодняшним зрителям, особенно юным. Я уверен, что это правильное отношение к классике. Спектакли должны изменяться, это не музейная вещь, которую повесил на стенку или поставил на стол, а через 500 лет снял. Любой спектакль меняется даже от показа к показу, сегодня он один, завтра другой, он живет. А мне хочется, чтобы жанр классического балета продолжал существовать. Я считаю, что это одно из высочайших достижений человеческого искусства.
— Раньше говорили, что в области балета мы впереди планеты всей. А сейчас мы впереди или уже нет?
— Думаю, что впереди, классический балет во всем мире ассоциируется со спектаклями, которые были созданы в России. Например, с Мариусом Петипа, 200-летие которого мы скоро будем отмечать, с великими произведениями Петра Чайковского, которые поставил либо Петипа, либо его помощники. У нас много имен выдающихся постановщиков и великие исполнительские традиции. Так проникновенно танцевать классику, как это делают русские, могут далеко не все.
— Почему?
— Школа посильнее, пожалуй. Понимание... Например, я с детства замечал, что россиянам музыка Чайковского ближе, чем, скажем, музыка Верди. Чем это объяснить?
— Как вы думаете, за что зрители любят классику?
— Ну, помимо прочего, классический балет ассоциируется с некой стабильностью, что в наш неспокойный век важно.
«БАЛЕТОМ СЕЙЧАС НАЗЫВАЮТ ВСЕ ЧТО УГОДНО»
— Как вы относитесь к современному балету?
— Очень положительно отношусь к современному танцу. Но прошу не путать: красивым словом «балет» сейчас порой называют все что угодно. Например, подтанцовки у эстрадных певцов. Понятие «балет» обесценивается. Мы в Михайловском театре следим за чистотой классического жанра. Тем не менее, когда я пришел в театр, первым делом настоял на том, чтобы у нас появились современные постановки, пригласил Славу Самодурова. Пригласил Жана КристофаМайо (правда, не сложилось). В нашем театре спектакли поставил испанский хореограф НачоДуато. Всё это очень талантливые люди. Артистам балета важно танцевать и академические спектакли, и современные. Но все хорошо в меру. Мы знаем из опыта, что наиболее известные в мире танцовщики и балерины стали такими именно на классическом репертуаре, а ближе к концу своей карьеры переключались на современные работы.
— В фигурном катании, например, многие спортсмены сегодня выполняют сложнейшие элементы, которые раньше были под силу только единицам. А в балете такое есть?
— Безусловно. В балете тоже сейчас практически любой артист профессионального уровня может выполнить сложнейшие движения, которые раньше делали только виртуозы. Техника шагнула вперед очень сильно. Однако, мне кажется важным не путать искусство со спортом. В нашем театре мы следим за тем, чтобы усложнение языка танца не происходило за счет качества исполнения, потери выразительности и чистоты формы, стиля. Но общий уровень технической оснащенности артистов балета сейчас, конечно, намного выше.
— А что же тогда нужно делать звезде балета, чтобы выделяться?!
— Дело не только в том, что ты делаешь, но и как. Для статуса звезды требуется особый уровень мастерства, владения своим телом. Звезды отличаются особой выразительностью, умением слушать музыку, сливаться с ней. Слава богу, балет России, да и всего мира не обеднен талантами, вопреки бытующему мнению. Я преклоняюсь перед многими артистами.
— В спорте китайцы наступают уже нам на пятки. А в балете у нас есть конкуренты?
— Как в России, так и за границей были и есть блестящие танцовщики. Например, до сих пор мало кто может танцевать так, как танцевал Фернандо Бухонес, американец кубинского происхождения. В Америке всегда спорили, кто лучше танцует — Михаил Барышников или Фернандо Бухонес. Как шутили англичане и американцы, спорить об этом все равно что расщеплять волос. Но сегодня очень много русскоязычных балетных артистов работают за рубежом, а балерин и танцовщиков из-за границы — в России. Поэтому я скорее говорил бы о взаимовлиянии.
— Не Мариусом Петипа единым... Есть ли сейчас новые хореографы, о которых будут говорить и через сто лет?
— Мировой популярностью пользуется хореограф Алексей Ратманский. Этот выдающийся человек родился в Ленинграде. Успешно работает по всему миру.Диапазон его творчества поразителен — от современной хореографии до канонической классики.
— А современные композиторы уровня Чайковского есть?
— На сколько мне известно, нет. Я об этом думал, но к четкому ответу для себя о том, почему их нет, не пришел.
— Если вы познакомитесь с человеком, который не ходит на балет...
— Непременно позову его в театр. В Лондоне, когда работал в Ковент-Гардене, приглашал на спектакли англичан, с которыми был знаком вне искусства. Они раньше не бывали на балете, остались очень довольны, а теперь — заправские балетоманы. Иногда приглашаю педагогов моих детей, которые тоже приходят впервые. Все равно тех, кто не ходил на балет, больше, чем тех, кто ходил. Ничего страшного. Просто кто-то любит танцевальное искусство, а кто-то предпочитает, скажем, концерты или музеи.
ОТКРОВЕННО
«В БАЛЕТ ОТДАЛА МАМА, МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ»
— Михаил Григорьевич, это ваша мама-балерина отдала вас в балет?
— Да, мама, я не особо рвался. Но когда стал учиться в училище Большого театра, мне понравилось.
— Когда перестали танцевать, не снилось, что выходите на сцену?
— Снилось пару раз. Но мне кошмары в принципе не снятся!
— Вы в такой прекрасной форме, можно позавидовать. Наверно, зарядку по утрам делаете?
— Стараюсь разминаться, встряхиваться. Но работа главным балетмейстером Михайловского театра в течение 9 лет — уже хорошая зарядка. Утром даю урок труппе, после этого репетиции, ставлю спектакли, репетирую с солистами, с артистами кордебалета... Физической нагрузки хватает. Чтобы двигать доверенную тебе труппу вперед, нужно работать буквально 20 часов в сутки. Это приятно, но вынужден был пожертвовать тем, что раньше всегда себе позволял — драматические театры, опера, симфонические концерты... Хожу, конечно, но далеко не так часто, как раньше.
— Вы трудоголик?
— Я профессионал и считаю, что должен выполнять свои обязанности на 100 процентов.
СПРАВКА «КП»
Михаил Мессерер родился 24 декабря 1948 в Москве. После хореографического училища был принят в труппу Большого театра. Выступал с труппами Мариинского театра (театра имени Кирова), Пермского театра оперы и балета, Пражского национального балета. В 1978 году окончил ГИТИС по специальности педагог-балетмейстер. С начала 1980-х годов работал педагогом лондонского Королевского балета Ковент-Гарден. С 2009 года стал главным балетмейстером Михайловского театра. Среди работ в театре — «Лебединое озеро», «Лауренсия», «Дон Кихот», «Пламя Парижа», «Корсар», «Золушка».
Елена Ливси, «Комсомольская правда»