Балетным миром правит YouTube

17 августа 2011

Интервью

Балетным миром правит YouTube

Создатель одного из самых успешных спектаклей сезона — «Лебединого озера» в Михайловском театре — прилетел из Монте-Карло, где трудится приглашенным педагогом

Михаил Мессерер — один из немногих мастеров нашего балета, кто имеет полное право судить о ситуации по обе стороны границы.

— Насколько сейчас российский балет, большую часть XX века просидевший за железным занавесом, инкорпорирован в мировой контекст?

— Русские артисты успешно работают в труппах всего мира, легко и непринужденно перенимают сложнейшую лексику западных хореографов. Посмотрите, сколько российских или русскоязычных исполнителей в европейских труппах, в ABT (Американский балетный театр в Нью-Йорке), в Сан-Франциско. В идеале мне бы хотелось, чтобы наши артисты умели говорить на всех танцевальных языках, но при этом не теряя и виртуозного владения родной речью.

— Распространенное суждение, что выпускники нашей школы не умеют танцевать современную хореографию, безосновательно?

— Почему-то как только они приезжают на Запад, то сразу начинают уметь.

— Каков инструмент, с помощью которого вы оцениваете чистоту стиля?

— Инструмента измерения не существует. А если речь о чистоте национальных школ танца, то... абсолютно чистой школы нет. По ходу десятилетий и даже веков все изменяется. Вот взять такую древнюю школу, как датская: какой она была при Бурнонвиле? С чем сравнить? Нет точных записей ни хореографии, ни манеры исполнения, только какие-то характерные штрихи. Конечно, есть до сих пор сохраняющиеся национальные особенности, по которым можно определить... да и то словами «скорее всего»: настолько все сейчас перемешано. Балетным миром правит YouTube, скажем, российские исполнители смотрят французских и наоборот, друг у друга перенимают, иногда хорошее, а подчас плохое, усложняя работу педагога-балетмейстера.

— Ваше «Лебединое озеро» (возобновленная редакция Асафа Мессерера 1956 г.) вызвало дискуссию среди специалистов. Насколько балет — предмет анализа текстологов, а насколько — искусство для зрителей?

— Ну, такое трудно выразить в процентах. Безусловно, если это не новое сочинение, а реконструкция старого, надо соотносить архивную точность воспроизведения с тем, чтобы оно захватывало сидящих в зале. Спор о том, можно ли что-то менять или старое должно быть неприкасаемым, бесконечен. К тому же мы не знаем, насколько верно то, что объявлено неприкосновенным: у нас ведь долгое время не было общепринятого способа записи, как ноты у музыкантов, и даже видео не всегда дает точное представление. Мне кажется, в каждом отдельном случае надо подходить по-своему, это вопрос знаний и вкуса постановщика. Я в силу своих скромных возможностей старался, чтобы спектакли, которые мы сделали в Михайловском театре, были интересны сегодняшнему зрителю.

— В танцовщике важнее техника или артистизм?

— Опять-таки хорошо иметь сочетание того и другого. Тем не менее виртуозность к артисту в дальнейшем может прийти, а вот если он не понимает, какую роль играет, не может создать на сцене образ, — это плохо.

— Иногда (далеко не всегда) у балетных артистов чисто физическая работа мышц на сцене вдруг превращается в то, что Станиславский называл «жизнь человеческого духа». В чем секрет этого превращения?

— Систему Станиславского никто не отменял, в том числе в классическом балете. И в западных, и в российских труппах я всегда призываю артистов помнить о создании образа. Как певец поет связками, мы, балетные, работаем телом, но, когда вы смотрите на сцену, вы видите не только сокращения мышц, но и выражение глаз. Видите, кокетничаем ли мы с залом — или для нас существует четвертая стена и мы живем в предлагаемых обстоятельствах: ты бедный, богатый, жадный, благородный, любишь, переживаешь, гордишься, страдаешь...

— Бывает, танцовщик умно танцует, а в жизни дурак. Что это за феномен?

— Как известно, сцена высвечивает дурака, но правда и то, что человек на сцене перерождается. И если у него редкий актерский талант — не надо требовать, чтобы он еще и умел поддержать интеллектуальную дискуссию. А другой может блестяще говорить за столом, быть умнейшим человеком, но на сцене не уметь выразить ничего. Это разные дарования. Хотя порой они сочетаются в одном человеке.

— То есть умный артист балета — иллюзия?

— Нет. Не могу согласиться со старинной шуткой: «Было у крестьянина трое сыновей: двое умных, а третий артист балета». Просто тут особенный — сценический — ум. Другая сторона человеческого сознания и талант.

— Вы работали с Сильви Гиллем — какова она в этом смысле?

— Помимо грандиозного дарования и ума для нее не существует понятия «вполноги». Один из ее талантов — всегда работать с абсолютной, стопроцентной отдачей. Несмотря на всю ее славу, независимо от того, насколько она устала, она должна получить пользу от репетиции, выйти с нее лучше, чем на нее пришла.

Звено истории

Михаил Мессерер — представитель знаменитой династии Мессереров — Плисецких. Танцевал в Большом театре, в 1980 г. вместе с матерью — балериной и педагогом Суламифью Мессерер эмигрировал на Запад. Работал в театрах Европы, США, Латинской Америки, в Большом и Мариинском театрах. С 2009 г. — главный балетмейстер Михайловского театра в Петербурге.

Дмитрий Циликин,
«Ведомости»
17.08.2011