Сельская честь
17 ноября 2017 20:00

 

С УЧАСТИЕМ ИЛЬДИКО КОМЛОШИ

опера в одном действии
музыка Пьетро Масканьи

1 час 45 минут
один антракт
исполняется на итальянском языке (сопровождается титрами на русском языке)
для зрителей старше 12 лет
Сельская честь
исполнители
Туридду — Фёдор Атаскевич
Сантуцца — Ильдико Комлоши
Альфио — Дмитрий Даров
Лола — Софья Файнберг

Дирижёр — Михаил Татарников
Постановщики
Либретто Джованни Тарджони-Тоццетти и Гвидо Менаши по одноимённой новелле Джованни Верги

Режиссёр-постановщик: Лилиана Кавани
Художник-постановщик: Данте Ферретти
Художник по костюмам: Габриэлла Пескуччи
Художник по свету: Джанни Мантованини
Режиссёр: Марина Бьянки
Ассистент художника-постановщика: Лейла Фтейта
Музыкальный руководитель постановки: Даниэле Рустиони
Художественный руководитель постановки: Елена Образцова
Художественный руководитель и главный дирижёр хора: Владимир Столповских
Ответственный концертмейстер: Ирина Дайнеко
Хормейстеры: Алексей Дмитриев, Сергей Цыпленков
Куратор проекта: Юлия Прохорова
Консультант по итальянскому языку: Дарья Митрофанова
Субтитры: Маргарита Куницына-Танкевич
Режиссёр, ведущий спектакль: Ольга Кох

Постановка осуществлена при содействии Teatro Comunale di Bologna, Teatro Bellini Catania (Италия)

Декорации и костюмы изготовлены театрально-творческими мастерскими ООО «Возрождение»

Музыку Пьетро Масканьи из оперы «Сельская честь», сами того не подозревая, знают миллионы людей: романтика и драматизм саундтрека к кинофильму «Крестный отец» завораживают. И даже разрозненность оперных фрагментов не свела их к простому цитированию, так как сицилийская криминальная драма — плоть от плоти «Сельской чести». Из смеси литературного психологизма, кинематографического неореализма, оперного веризма вышло явление, на которое опирались многие мастера, в том числе режиссер Лилиана Кавани, ученица Лукино Висконти, всемирно известный кинорежиссер, автор знаменитого фильма «Ночной портье».

Внимание Кавани к творчеству Масканьи и Леонкавалло можно объяснить ее интересом к веризму — направлению в итальянской опере, возникшему в 1890-х годах. Для опер веристов характерна предельная простота сюжетов, взятых из обыденной жизни, однако ни в жизни, ни в опере без трагедии не обходится. Сжатый в одно действие напряженный сюжет — предчувствие катастрофы и обрыв действия на кровавой развязке — не мог не привлечь Кавани. «Кино — это сорт психоанализа, которому я подвергаю себя», — говорит режиссер. В оперной режиссуре она также не отказывается от своих принципов. На фоне торжественной простоты скромного быта, как пружина, раскручивается тривиальнейшая история любви-измены-тайны.

Утро в сицилийской деревушке озарено праздничной суетой: Пасха. Скромный пейзаж расцветает вместе с песней местного красавца Туридду, воспевающего свою возлюбленную Лолу. Вся южная щедрость итальянской земли звучит в его голосе. Но ни радость великого праздника, ни гармония с природой не могут утешить Сантуццу, отвергнутую Туридду. Его привязан¬ность была мимолётным увлечением, компенсацией обиды на Лолу. Носящая под сердцем его ребёнка, обезумевшая от ревности и горя, Сантуцца не смеет ступить в храм, чтобы найти утешение в его стенах. В отчаянных поисках Туридду она бросается к его матери Лючии, хозяйке кабачка.
Альфио, муж Лолы, счастлив: дела идут хорошо, красавица-жена не стала дожидаться своего возлюбленного Туридду, ушедшего в солдаты, и предпочла надёжность жизни с Альфио, самым богатым человеком дерев¬ни. Все, кроме него, однако, знают о том, что Лола вспомнила о своей страсти, стоило оскорблённому Туридду вскружить голову Сантуцце. Заступников у Сантуццы нет, мама Лючия не может утешить несчастную. Отчаяние приводит Сантуццу к Альфио: но лишь на секунду Сантуцца облегчила себе душу, рассказав об изменах Лолы с Туридду. Неожиданное горе обманутого мужа находит лишь один выход — в ледяной мести.
Возвращаясь с пасхальной службы, балагурящая толпа заходит в кабачок Лючии, чтобы выпить по стаканчику вина. Туридду предлагает выпить и Альфио, но вино соперника в груди Альфио может превратиться лишь в яд, он отвергает стакан. Туридду выплёскивает вино и вызывает Альфио на поединок: следуя сицилийским обычаям, он кусает противника за ухо. Вино шепчет Туридду о близкой гибели, а внезапные муки совести — об ответственности. Туридду готов собственной кровью смыть бесчестье женщины, оказавшейся жертвой его оскорблённого самолюбия. Готовый разобраться со своим соперником по-мужски, полный раскаяния, он поручает Сантуццу заботам мамы Лючии — навек.